Всю дорогу мокрый снег хлопьями бился о лобовое стекло. Щётки с трудом сдвигали его к краям, но не справлялись. Вокруг стекла образовались наледи. Они уже не таяли. Всё это походило на ледяную амбразуру, через которую виднелись грязные колеи дороги и габаритные огни редких машин. Приходилось останавливаться на заправках и скребком счищать наледь. Когда я доехал до места, уже рассвело, и снегопад прекратился.
Встречались у леса. Деревья от налипшего снега тяжело обвисли ветвями к земле. Наши зимы часто дарят нам такие красоты, что и холода делаются мягче и даже долгожданными. Те неудобства, которые бросала природа путникам, на месте не чувствовались. Снег, слабый ветерок и лёгкий мороз, сами того не зная лепили непередаваемую красоту зимнего пейзажа. В изумительной белой чистоте, деревья в сказочном наряде тихо дремали. От этого холодного пуха звуки глохли на месте.
Александр долго не хотел принимать нас, пока не выпадет, хоть какой снежок, что бы «не по чернотропу». Договаривались на выходные, в надежде на то, что прогнозы метеорологов сбудутся. А сбылось так, что если даже был какой след, то за ночь его так занесло, и неизвестно, что было бы лучше.
Егеря приехали на неизменном, бортовом УАЗе. Александр и Виктор, старые друзья. Им уже под шестьдесят, а в загон ходят получше молодых. Не ленятся и обрезают качественно. Мы, стоящие на номерах, переходя по несколько километров по лесным дорогам и просекам, меняя лесные кварталы, под конец дня выматываемся в хлам. Они, гоняя непослушного зверя через заснеженный да заваленный лес, проходят ногами в разы больше, но остаются бодрыми и улыбчивыми, словно всё это время отсиживались в железной кабине своего военного внедорожника.
Александр долго жил на Дальнем Востоке. Не далеко от Арсеньева. В предгорье Сихотэ- Алиня. У реки Уссури. Работал охотоведом много лет в те времена, когда уссурийский тигр ещё не был в «Красной книге» а обитал по соседству и, иногда, очень близко. Настолько близко, что его соседство читалось в следах, оставленных на берегу реки или на дворе у опустевшей собачьей будки.
Охота в этих местах была обычным делом. Подростки знали, как обращаться с оружием и могли похвастать первой добычей, будучи ростом в двустволку, а иногда и меньше.
Получив свою законную лицензию на отстрел одного кабана, отправился он на вышку, выстроенную собственными руками у подножья сопки. В надежде, что зверь засветло выйдет на засеянную овсом, поляну устроился, поудобнее, на деревянной лавочке, выставив в амбразуру ствол заряженного карабина, и погрузился в размышления «ни о чём», прислушиваясь к звукам лесной жизни. И только потом он вспомнил, прокручивая в памяти всё подряд, что в лесу было необычно тихо. Но тогда он на это, почему-то, не обратил никакого внимания. Такая небрежность, очень часто, может стоить охотнику жизни в этих краях. Только не каждому дается осознать свою ошибку.
Летний вечер, в ожидании, был длиннее длинного. Когда солнце опустилось за сопку и, легкая сумеречная тень пробежала по верхушкам деревьев, надломилась сушинка в лесу. Этот тихий звук разрушил вечернюю, казалось бы, не пробиваемую тишину. Тихо подперев стальной затыльник приклада плечом, Александр приготовился. На посевы вышел секач. Вышел без всякой опаски, даже по-хозяйски. И начал кормиться. Выжидая, когда он повернётся боком, подставив себя под выстрел, Александр терпеливо вёл его под прицелом. Выстрелить надо было один раз и наверняка. Привычное дело. Но, кабан стоял своим задом к вышке и громко жевал. Проспав где-то весь день, он оголодал и теперь без остановки громко работал челюстями. Когда он, все-таки развернулся, как надо, Александр, наскоро прокрутил в голове короткий клип с падающей на бок свиньёй и положил палец на вытертый до блеска крючок.
Оставалось лишь пальцем потянуть легонько, как ближайшие кусты раздвинулись, словно театральный занавес. Из кустов одним махом вылетел тигр. Он был таких размеров, что секач под ним был, как отъевшаяся полевая мышь под котом. Всё произошло настолько стремительно и неожиданно, что только когда тигр оттащил уже задавленного кабана от кормушки и принялся рвать куски горячего мяса, Александр пришёл в себя. Первый вопрос напрашивался сам по себе… Если я не слышал и не видел, как он подошёл, значит он здесь уже давно. Однозначно, ждал он, к счастью, не меня, а свинью. И в засидке, получается, сидели мы вдвоём. Только он оказался проворней и быстрей меня и пришёл раньше. Значит и добыча по праву его, успокаивал себя Александр, но долго не мог унять трясущиеся поджилки. Тигр знал о присутствии охотника и, поедая кабана, злобно поглядывал на вышку, показывая своё превосходство и тем самым упреждая от глупостей. Перебирая в памяти всё по секундам, он вспомнил очень важную деталь, которая, почему-то ускользнула от его внимания. Лес бал смертельно тих и безмолвен, когда он пришёл к вышке и продолжал молчать в часы ожидания. Скорый анализ подтвердил страшные сомнения,- пришёл раньше и затаился.
Уже стемнело, а с едва различимого края поляны всё раздавались громкие звуки трапезы. Покидать своё укрытие Александр не решился, оставшись на всю ночь на трёх метровой высоте.
Спуститься на землю, Александр решился только когда рассвело. Благо, что летние ночи были короткие и тёплые. Проведя самую страшную ночь в своей жизни, в обнимку с карабином, вздрагивая от каждого шороха, под утро, Александр устал бояться. Взошедшее солнце осветило поляну. На ней не было ни тигра, ни кабана. Птицы громко встречали новый день в тайге.
Второй рассказ Александра
Второй рассказ Александра был не такой острый, но поучительный, и запомнился мне не хуже первого. А финал истории оказался и вовсе смешным. Поскольку леса эти, куда нас пригласили поохотиться, в своё время принадлежали Министерству обороны, охотиться сюда часто приезжали хоккеисты из ЦСКА. Имени он не назвал, но историю рассказал.
Как всегда, под Новый год, приехали хоккеисты. И был среди них нападающий, чье имя и фамилия так же остались в секрете. Расставили стрелков на широкой просеке под ЛЭПом. Обзор был хороший и погода сказочная. По сути, солнечный зимний денёк с лёгким морозцем. Для загона, то, что надо. В первый же загон подняли в молодом ельнике кабанов, и стрельба стояла не шуточная. Когда пошёл собирать людей, остался последний у выхода из леса. Он, наверное, был единственным, кто не сделал ни одного выстрела. Но застал он его сильно растерянным. Подойдя ближе, понял из-за чего. В десяти шагах от места, где он стоял, в глубоком снегу отпечатались следы копыт хорошего секача. Мы, егеря, часто многое узнаем по следам. Нам, порой, объяснять ничего не надо и, уж тем более, сочинять. По отпечаткам можем всю картину нарисовать легко. Но, на всякий случай, я спросил, почему стрелять не стал. Такую лужайку не проскочишь в два прыжка. Да и по следу зверя видно, что шёл он, неспеша и даже след этот сбился как раз напротив стрелка. Видимо притормозил или даже остановился. Все условия для уверенного выстрела были.
Ответ меня впечатлил и даже удивил: Испугался стрелять. Кабан был мне, не соврать, по пояс. Остановился и мордой в мою сторону повернул. Здоровенный… Клыки, как бивни у слона, сантиметров по тридцать, если не больше. Я ружьё вскинул, что бы выстрелить, а он тормознулся и как-то презрительно, а может предупредительно, или угрожающе, на меня посмотрел. Я засомневался, глядя на свою двустволочку, что могу, не то, что бы убить его, а даже причинить этой туше своими выстрелами, хоть какой-то ощутимый вред, кроме как разозлить его. Испугался, засомневался и пропустил. Словно в руках у меня не 12 калибр, какая-то пневматика однозарядная.
— Если сомневаешься, то лучше не стрелять. Пропустить в такой ситуации зверя, тоже решение не хуже меткого выстрела, успокоил он хоккеиста.
Свиней настреляли тогда семь голов. Одним меньше, одним больше….
Я этого секача знал. Когда мы поголовье считали на кормушках, он иногда появлялся. Вел себя, действительно, по-хозяйски. Не только свиньи его побаивались, а даже олени уходили, когда он кормиться приходил. Но жизнь его прервалась, как обычно. Излишняя уверенность для зверя ничем хорошим не заканчивается. Если для нас он был кем-то вроде достопримечательности и старожила в этих лесах, то для приезжих оказался просто мясом на ножках или полноценным трофейным вепрём.
В тот год желудей был хороший урожай, но на кормушки секач захаживал регулярно. Хотел показать, кто главный и допоказывался. Подстрелили его залётные браконьеры. Только жадность их подвела. Мы с Виктором на кормушки зерно развозили, когда услышали выстрелы. Всё бросили и решили проверить, кто это здесь охотится. Застали охотничков, за нелёгким занятием, когда те пытались загрузить вепря в багажник Нивы. Вызвали неслышно наряд и устроились, поудобней, дожидаться ментов. Мужики попались изобретательные. С инженерными наклонностями. Провозившись, с полчаса, с неподъёмной добычей, они принялись рубить деревья и мостить эстакады, перевязывая их буксировочным тросом и ремнями, снятыми из собственных штанов. Так увлеклись, что не заметили, как на них браслеты надели. Лейтёха наш, зам начальника, оказался человеком с юмором. Один браслет на секаче защёлкнул, другой на мужике. И оказалось, что не напрасно. Ни лицензии, ни разрешения на оружие у ребят не оказалось. Даже на машину документы были сомнительные. В Ниву кабан не поместился, и пришлось грузить его к нам в кузов. После этого всей компанией затащили кабана в кузов УАЗа, по, уже готовому сооружению. Пацанчики поехали там же, пристёгнутые к поросячьим копытам. А в Ниву он влез бы только при всех снятых сиденьях. Поэтому и стараться не стали. Ребята оказались такими наглыми, что начальника нашего разозлили до того, что он лесников вызвал на место задержания для составления протокола о незаконной вырубке деревьев. После этого они совсем сникли.
Когда взвесили вепря на базе, потянул в четверть тонны. Вонючий… в суете задержания забыли вырезать ему яйца… Но никто от мяса не отказался. Калган был толщиной сантиметров десять. Взрослый был поросёночек. Не удивительно, что, увидев такого в нескольких метрах от себя, хоккеист остерёгся стрелять. Как он признался, стрельнул бы в полной хоккейной экипировке. Хотя, если что, то и она бы не спасла.
Лось-невидимка
Первый загон оказался пустым. Кто-то видел косуль, но далеко. Кому-то померещился бородатый лось, бегущий вдалеке, а егеря сообщили об оленях, стоявших в орешнике двухсот метрах от просеки. Но мы, как тихо пришли, также тихо и ушли. Только клацнули затворами, разрядив ружья. Когда впереди целый день, то люди стараются не расстраиваться. Хотя, те, что с большим опытом, знают, что с каждым разом будет сложнее и сложнее направить зверя на стрелков. Общее беспокойство передастся тихим обитателям леса, заставив всех насторожиться. Теперь даже мышь лишний раз из норы не высунется. Год был плохой. Африканская чума оставила леса в области без кабана. Одних отстреляли по команде сверху, другие передохли от смертельной болезни. След, конечно, встречался, но больше одинокий или парный. Мы, так не любившие бить лосей, согласились взять одного. Но, тот единственный, поняв наши намерения, нашёл себе лазейку.
Дневное солнце оказалось, не по-зимнему тёплым. Заснеженные деревья потекли ручьями, поливая нас дождем с мокрым, как тряпка, снегом. Промокшие, но в хорошем настроении, Виктор с Александром, один за другим, вышли из леса. Откуда ни возьмись, закружила под ногами Умка. Только тут я заметил, умка с яйцами.
— Постой, Александр… У тебя же сучка была… а тут бубенцы болтаются.
-Была… Так застрелили в том году на охоте. В лося попасть не могут, а в собаку запросто. С одного выстрела.
— Извини, не знал. А Умкой назвал в память?
— Дети назвали… Мне без разницы. Привыкать не надо.
Решили перекусить и, собравшись у машин, открыли сумки с едой и выпустили пар из термосов и градус из бутылок.
Охота не охота без застолий. После таких прогулок не аппетит, а дикий голод. И любая закуска из походных сумок вкусна и ароматна, как никогда. Но декабрьские дни самые короткие в году. Выждав паузу, егеря погнали нас на новые рубежи. Оттаявшие деревья перестали мешать обзору, и видимость поменяла расстояния. Проскакав по заснеженным колеям, мы снова выстроили машины ёлочкой у уходящей вглубь леса просеки.
Время пролетело незаметно. Зимний день помрачнел. Похолодало и, снова закружил снег, падая большими хлопьями на вороненые стволы ружей, затаившихся в ожидании, охотников. Последний загон всегда безнадёжный. Если ничего не выгнали с утра, то зверь уже на чеку. Ни за какие коврижки на номера он под выстрелы не пойдёт. Чем усерднее его подгоняют, тем упорнее он идёт ровно обратно, всегда находя брешь для побега. Собака дважды срывалась на лай и замолкала. Когда в очередной раз среди деревьев замелькали оранжевые безрукавки, мы поняли, что сегодня был чудесный день, проведённый на природе. Защелкали затворы. Разряжая оружие, народ потянулся к опушке. На последнем номере у выхода из леса стоял Виктор и с удивлением изучал совсем простую, но очевидную картину. Вернее, свежевытоптанную картинку на мокром снегу. Это были отпечатки протекторов зимних сапог, по которым прошёл парнокопытный зверь. Однозначно, лось. Причём самец и очень крупный. Никак не карликовый, даже, если такие существуют. И было видно, что первыми топтали снег сапоги, а только после них копыта. И, Витя, промокший по пояс так, что от штанов шёл пар смотрел на эту картинку не просто так. И мы не смогли пройти мимо, не задержавшись.
— Кто ж тут стоял-то? — Наконец-то озвучил свой вопрос загонщик. Понимая, что нас тут не было, мы посмотрели на поляну, где оставили машины. Там, нервно размахивая руками, болтал по телефону наш Юра. Стараясь говорить тише, всё же не сдерживался и громко басил. Не нужно быть наблюдательным, что бы заметить характерную закономерность, что если Юра приехал в лес, сев, как говорится, кому-то «на хвост», то уедет домой уже Юрцом. Приветливый и общительный Юра не знал меры в спиртном и никогда не мог вовремя остановиться. В результате к концу охоты набирался сильно, за что и получил уменьшительно-ласкательное прозвище «Юрец». Разговаривал по телефону так громко, что вся охотничья компания слышала не охотничью историю. Он убеждал жену, что находится в Тульской области на охоте, а не где-нибудь. Мы слышали его аргументы про унты, ружьё и всё остальное, но судя по всему, это было не убедительно. Даже наивно. Но Юра снова и снова говорил про ружьё, патроны и зимнюю робу.
Под ногами крутился Умка, взятый на поводок и фыркал, нюхая истоптанный снег, готовый пуститься по следу. Первым заговорил Александр.
— Так не годится… Зверь то был. Мы его на вас выгнали. Сам на номер пошёл, а стрелок по телефону проболтал. Без обид, но компенсировать прокол надо. Все одобрительно качнули головами. Слово было за тем, кто так безответственно себя повёл. Но он продолжал решать семейную проблему.
— Вы согласитесь, мужики,- не можем мы, за просто так, гонять зверя по лесу, пока ваш друг семейные проблемы решает. Спокойно рассуждал Александр. – Если у лося праздник случился, то и у нас он должен быть. Штраф голимый. Поверьте на слово,- лосей невидимок не бывает.
Всегда сдержанный Владимир, потерял терпение первым. Достав из кармана патрон, он зарядил свою двустволку, отошёл на пару шагов в сторону и пальнул в воздух. Звук этого выстрела оказался настолько громким, что пролетев пару сотен километров по невидимым линиям связи, прогремел в телефонной трубке ревнивой Юриной жены и сделался неопровержимым аргументом в разговоре. Счастливая улыбка на лице Юрца сменила серьёзная гримаса: «Чего я сразу не догадался стрельнуть?»
Закончив один неприятный разговор, он понял, что его ждёт ещё более неприятный. И, что толпятся охотники на оставленном номере не случайно. Когда он подошёл к нам, Виктор показал ему неопровержимый факт.
— Вот след по твоим следам. Если бы наоборот, то поверил бы, а когда он протоптал их поверх твоих сапог, то с этим не поспоришь. Он, что невидимкой был? Через тебя прошёл, а ты даже не заметил. Ноги-то не отдавил случайно?
Мы смотрели на Юрца и ждали, что он ответит. Вернее признается, что ушёл с номера и упустил лося, но он упирался и нес свою белиберду. У него снова зазвонил телефон и, оставив нас, он побежал к машинам, продолжая прерванный разговор с женой, и этим разозлил нас ещё больше.
— Надо было сразу выстрелить, тогда бы и объясняться не пришлось, объявил он нам.
— Тебе бы в лося надо было стрелять, а не пропускать его сквозь себя. Тогда бы с трофеем к Новогоднему столу приехал, и доверие восстановил бы. И мы не с пустыми руками домой поехали.
Но Юрец, зная, чем это всё ему грозит, продолжал упираться. Только отболтавшись от женских подозрений налетел на крупный штраф. Объясняй ей теперь,- ни трофея, ни денег…
— Не видел я тут никакого лося.
Александр, сдерживая собаку на поводке, пристыдил Юрца: «Ну, допустим, у лося тоже новый год на носу и попросил он у Деда Мороза шапку-невидимку, пока охотничий сезон не закроют. Но ноги-то он тебе должен был отдавить. Судя по размеру копыт, центнера четыре весил».
Наверное, эти глупые препирательства длились бы долго, если бы не Юрин приятель.
— Короче, Юрец. Или ты с косяком согласен, или домой поедешь своим ходом.
Такой поворот событий поставил Юрца в тупик. Ничего не сказав, он направился к машине и вернувшись пошёл договариваться с егерями. А мы, поняв, что справедливость восторжествовала, пошли собираться в обратный путь, перебрасываясь шуточками и радуясь за хитрого лося-невидимку, который так ловко провёл нас всех и сохранил себе праздник жизни и нам его не подпортил.
Д. Оксино 10 января 2015г.
zaynetdinov.com 