Порой, с сожалением,  думаю я о том,  что нет у меня рядом наставника. Опытного и грамотного в охотничьем деле.  Человека с хорошим и, главное, с правильным опытом. Можно  прочитать  сколько угодно литературы об охоте,  однако , никакие книжные советы не откроют  то множество нюансов , непередаваемых деталей многие из,  которых  определяют решающее значение и приносят  удачу. Хотя  то, что на охоте называют простым словом удача, в этом смысле, имеет свое особое значение, как и  в любом деле, когда,  для начала нужно что-то  хорошо знать и так же хорошо уметь.  

С другой стороны,- убеждаюсь, что личный опыт   намного ценнее. Этот  мысленный сумбур приободряет меня.  Всё по тому, что за неимением желаемого, я учусь всему сам. Современность такова, что при желании в интернете,  если он, конечно же, есть, можно найти всё, что угодно.  Как  ни странно,  но этот неодушевлённый интернет  сделался для меня не плохим  учителем. Наслышанный о вальдшнепиных  охотах, я просто загорелся желанием  поохотиться на него.

Я легко нашёл фотографии этой птицы,  увидел её полёт, прослушал её хрюкающий крик. И, прокрутив это много раз, неплохо подготовился.    Я   включал повторы, снова и снова, «хоркающего»  самца, словно старался заучить его наизусть. Даже пробовал повторить, но это оказалось слишком сложно.   Смотрел за его полётом на фоне тускнеющего неба.  К тому моменту, когда он по всем прогнозам должен был полететь, я  мог бы  заочно сдать экзамен или прочитать короткую лекцию. Хотя, как во всём,  теория без практики  всего лишь теория.  Из-за долгих ожиданий, весна показалась мне тягучей и долгой.  Солнечные дни сменялись снегопадами.  На смену теплу возвращались надоевшие морозы, покрывая землю хрустальным  льдом с перекатывающимися  пузырями воздуха под ним. Под тяжестью конских копыт лед громко трещал и проваливался. Без того пугливая кобыла нервничала и приседая на круп прыжками шла напролом и тут же вязла в грязи.

Время его прилёта, ранняя весна . Распутица,  слякотная и непреодолимая, даже пешком. Суглинок в наших местах, делает это время года совершенно невозможным для передвижений. Даже, новомодные квадроциклы, которые, казалось бы могут хоть к чёрту в задницу заехать, беспомощно вязнут  в протаявшей  глине, садясь на мосты.   Подобраться к лесу я мог только верхом на лошади.  Преодолев  пару километров по раскисшему полю, я вечерами приезжал на опушку леса, поросшую высоким кустарником и невысоким  березняком .  Подыскав место по суше, какой ни будь бугорок, сохранивший под снегом клочок прошлогодней травы, мы вставали передохнуть после утомительного и неприятного перехода.  Я смотрел и слушал, вникая в птичьи переговоры, а Мизея принималась выбирать что-нибудь съедобное.  Для удобства, я отпускал подпругу на пару дырок, тем самым давая понять, что можно передохнуть.  Нагретая земля с каждым днём всё больше освобождалась от снежного наста. Казалось, ей не терпелось раскрыться совсем и, оголившись окончательно пить долгожданное тепло солнца, как забежавшему в дом после мороза , хочется прильнуть к горячей печи. НЕ смотря на то, что отвратительный, затяжной дождь сменял  мокрый снег, летящий горстями, каждый прожитый день разительно отличался от предыдущего своей новизной. Природа, как в птичьем полёте спешила раскрыться, распуститься и благоухать. Картина леса менялась на глазах.  Ещё недавно  голые безжизненно свисавшие  ветви берёз вдруг побурели от набухших почек, а после тёплых ночей дали первые признаки зарождающейся зелени.

Я уже подтянул подпругу и вставил ногу в стремя, как услышал пронзительное цвырканье и две птицы, друг за другом, словно нас и не было пролетели над нами совсем низко. Казалось, ещё немного и они коснулись бы черных лепестков  Мизеиных ушей.  Пролетев по вырубке метров двадцать, они сели. Увлечённые своими играми, не обращая на нас внимания, длинноносые птички возбуждённо переговаривались.  Прилетели, — шепнул я на ухо оторопевшей от неожиданности кобыле.

Только личный опыт,  получаемый, год за годом, когда-нибудь позволит   с  наибольшей вероятностью  определить  удачный вечер и время, когда можно брать ружьё, дробь самую мелкую,  и, обязательно, до наступления сумерек шагать к давно разведанному месту. Речь, конечно же,  идет о вальдшнепе.  Но как его только не называют… сломка,  валешень, олешник, хорпуша, кряхтун…  И это далеко не все.  Однако в Московской и, близ лежащих областях,  закрепилось  за ним немецкое  название вальдшнеп, что переводится, как лесной кулик. От обычного кулика, любящего открытые места,  отличается, понятно, тем, что обитает и гнездится  в лесу.  И даже, освоенное сплошь Подмосковье,  оставило ему укромные местечки для обитания или короткого отдыха при перелетах.

Появляется они с первыми признаками весны, вместе с журчаньем ручьев, слякотью и  проталинами. Летят они разрозненно, каждая сама по себе,  и себе на уме.  Потому проследить их появление  бывает достаточно  сложно.

Если весна невнятная, то и летит он так же невнятно.  А вот, когда идет она сплошной теплой волной, так и птичьи стаи летят дружно. Но если другие, косяками и курлыканьем, извещают  о себе, то куличёк ведет себя очень скромно и обособленно. Может задержаться. А может и совсем не засидеться.  Тогда можно, без всякого результата, провести  сколько угодно закатных вечеров, вслушиваясь и вглядываясь в темнеющий небосвод и, намерзнувшись вдоволь, плюнуть и записав этот год в неудачные, оставить затею. Ну что бы совсем ни одного,- это слишком, но те шальные и неудобные… Так … хоть разок ружьецо разрядить…

Будучи еще совсем начинающим , но хорошо  наслышанным  о вальдшнепиной охоте я просто заразился желанием  испробовать,- что это такое, попробовать себя на ней.

И вот, как-то весной, позвонил мне знакомый, из соседней  деревни,  и пригласил… Такой же любитель верховой езды, казачьих загулов  и охоты.  И , конечно же,  не без  антуража.

Предупредил, что бы  приезжал обязательно   верхом. На всякий случай оговорился, что  по- другому к месту просто не пройти.

Так оно и оказалось на самом деле.  Дни были уже достаточно теплые.  Наваленные за зиму сугробы  активно таяли. К вечеру подмораживало, но не сильно.  Рыхлый снег, под ним ледяная вода. Если где-то  и обнажилась земля, то непрочная  и вязкая, как цементный раствор.

Собравшись на условленном месте, мы, как того требует протокол, выпили  беленькой  и,  спешно  закусив  вошли в лес.  Лошади то вязли  в рыхлом снегу, то гребли ногами в густых лужах, шли  брезгливо и недовольно слушались  седоков.  Вскоре лес поредел и мы оказались на поросшей молодняком вырубке. Густой молодой самосев из всего, что надуло ветром, высотой в два три метра образовал, почти непроходимую  чащу  в несколько гектаров.

Так же, без лишних разговоров, пропустили по глотку за начало и расставились кто где. Главным было занять максимально обзорную позицию.    Расположившись,   мы переговаривались и шутили. Настрой был праздничный.  Когда уже почти стемнело, прогремел выстрел. И полетели любопытные расспросы. Кого… ? Попал…? Во влажном почти мокром воздухе слова эхом отлетали от  окружавших нас деревьев.  После недолгих  расспросов бросились   дружно искать. И так же дружно нашли.  Тяга была неважная. Признаться, мне и выстрелить-то ни разу не пришлось.  Только этот факт меня нисколько не расстраивал.  И с удовольствием, по прошествии многих лет с удовольствием  замечаю, что не добыча приносит мне радость в этом деле, а сам процесс.

Темнота быстро опустилась на лес и мы снова собрались на полянке. Оказалось, что неприученная к стрельбе лошадь одного из охотников, отвязалась и ушла. Попробовали позвать, крики коротко  тонули во влажном воздухе  леса .

-Если маршрут знакомый, то ушла домой,- успокоили мы хозяина.  Когда были почти у деревни, ехавший впереди  Сергей, радостно окликнул,- Гоша, Гоша… Вот ты молодец… Хозяина бросил, а сам налегке свалил.  Успокоившийся конь,  неподвижно стоял на лесной дороге. Почуяв лошадей, разразился  счастливым ржанием и побежал к нам на встречу, громко ломая тонкий лёд.  Мизея, освободившись от лишнего седока, с шумом набрала полные легкие воздуха и  ответила. Я чувствовал, как напряглось её сильное тело.  Это был крик укора и радости.

Вечер этот запомнился мне своей праздничностью, почти торжественностью. Когда стемнело, долго сидели у костра  ,в еще по зимнему холодном, но по весеннему влажном лесу.  Закусывали и, как водится, травили  байки.  С тех пор осталось у меня воспоминание  настроя,  от  этой пусть не слишком продуктивной, но загадочно веселой охоты, когда среди тающего снега и луж, можно в стылом лесу сидеть у костра и радоваться неизбежному  лету.  С того вечера  я не только приобщился, но и сделался  страстным любителем  этой, весенней, охоты.   И может, не сведущему,  трофейчик  покажется совсем не стоящим, но это кому как. Куличек-то с кулачек, когда ощипанный. Не велика добыча.  А  настоящий стрелок знает цену своего азарта.

 

Лошадь сделалась моим спутником. Норовистая  и дерганая кобыла по кличке  Мизея,  немного пожив во внимании и ласке,  да на хороших кормах и угощениях,  она постепенно сдалась.  Стала покладистой и внимательной к седоку. Освоившись после городских «покатушек»,  и поняв, что жизнь ее сильно изменилась к лучшему,  оттаяла  и подобрела.  Стала  разговорчивой.  А после прогулок взяла в привычку страстно  тереться своей огромной головой  о спину.  Появилась у меня возможность передвигаться с комфортом к местам совершенно непроходимым в весеннюю слякоть,  а если что, то и поболтать есть с кем.

По породе ,- Русская верховая, но на ружейный  выстрел реагирует не более чем на лай собак. Не то, что буденовец-Запрет. Ему по породе положено и грохот пушек терпеть, а он и от мелкашки шарахается, фырчит и долго недовольно топчется по деннику.  Когда особенно недоволен, то и по бревнам денника  отбивает, что из далека слышно.  Жена шутит,-  ну вот,… опять денник разбирает.

Добравшись до места, я не тороплюсь спешиться. Мы, каждый по своему,   наслаждаемся наступающей весной.  Вдыхаем  забытые  ароматы  и ловим  лесные звуки Если вечер тихий и безветренный ,  то пернатые   племя особенно  активны. Чувствуя приближение  ночи, все стараются выговориться.  Птичьи голоса все резче и громче, словно  желая перекричать друг друга они срываются   до хрипоты. Всё это предвещает хорошую тягу. И вот первый пролетел чуть дальше над лесом. Пора, — говорю я сам себе, или Мизке. Во время  долгих прогулок я  стал с ней разговаривать, и постепенно это вошло  в  привычку.  Да и собеседник  она внимательный – ушки всегда начеку.   Привязав на чембур к березе кобылу, я снаряжаю ружье, и, оставив ее в лесу, выхожу на свое проверенное место.

Это маленькая полянка. Здесь хорошо видно со всех сторон. Прятаться не обязательно и, найдя место посуше я занимаю  позицию. Хороша эта проплешина  тем, что даже в глубоких сумерках,  подпустив летящего вальдшнепа на круг,  после удачного выстрела можно без труда  его найти.

 

 

Вот уже не первый год, как я самостоятельно пытаюсь понять, уловить, предсказать то время когда он потянет. С  приходом  тепла и  всех признаков весны, я меняю маршруты своих верховых прогулок, объезжая знакомые перелески на краю леса. Поседлав кобылу  часов в восемь вечера,  собрав сумки, мы  не  спеша,  рысим  вдоль поросших молодняком пролесков . Грязь жуткая!  Липкая глина,  раскисшая от обилия талой воды, не держит, и  копыта  глубоко вязнут и чавкают. Но пешком еще хуже… До мест , где по весне тянет вальдшнеп не далеко, пол часа верхом по раскисшей грязи.  Главное успеть  к  сумеркам.   Постоять, послушать, понаблюдать. Зная мое любопытство соседи интересуются – полетел или не полетел? Когда есть возможность и  хорошая  сухая, а ещё безветренная  погода, то одно удовольствие,  после долгой зимы,  проехаться на ладной лошадке.

 

Большинство охотников,  приходят в лес  ближе к закату, а я много раз видел его намного раньше. А потом, после долгой паузы, он тянул уже по темноте, когда и бить то его бессмысленно. Если при дневном-то свете искать в прошлогодней траве вальдшнепа не просто, то уж ночью – бесполезно. Хотя подстрелить не сложно, романтично парящего самца, на фоне чернеющего, усыпанного звездами небосклона.   Конечно, случалось и так, что как по расписанию. День теплый, безветренный. Вечер тихий. Не успеешь лошадь привязать, а он потянул, и так, что подстреленных  не успеваешь собирать.  Но такое, по крайней мере, в наших местах, бывает редко.     Интересно, что просто из любопытства, выезжал я на излюбленную полянку  в пасмурный, ветреный  день, еще и с мелким крупяным снегом . Без всякой надежды. А  возвращался  не с пустыми  руками. Только не в сумерках а намного раньше, когда совсем светло и очень удобно. А  бывало, когда всё предвещало хорошую охоту.  И вечер , и тепло весь день ни дуновения. И птицы надрываются вокруг, просто какофония голосов.  И каждая другую норовит перекричать.  Всё это предвещает начало охоты.

 

 

Вообще я давно заметил, что опытные стрелки никогда не ленятся готовить патроны  самостоятельно и по своим рецептам.  Но в наше время это большая редкость.

 

 

 

Как только солнце оказывается за лесом вместе с сумерками приходит и холод. Снег, который только недавно таял, теперь похож на белую крупу – холодную и сыпучую. И вот он,- знакомый звук – вскинув ружье внимательно вглядываюсь в верхушки деревьев. Расставив крылья,   парит прямо на меня. Первый выстрел, с небольшим упреждением,  и вальдшнеп падает в нескольких метрах от меня. Радует когда добычу не надо искать в прошлогодней траве. Своим оперением он сливается с ней и делается едва различимым. В глубоких сумерках и вовсе не найти. Иногда есть смысл затаиться и прислушаться. Подбитая птица сама может себя выдать. Не поленитесь обзавестись,  а главное взять с собой,  ягдташ. Удобные петельки через которые продевается голова решают сразу несколько вопросов.  Особенно, когда выстрел не  очень  чистый.

Но вот солнце укатилось  за лес последние отсветы пурпуром пробежали по веткам с еще только появляющейся листвой и сырой холод пошел от земли.  Казалось теплая еще одежда перестает греть. Все как по чьей-то команде замолкают. Кто то еще не успевший выговориться дает пару реплик, но поняв что давно уже не слушает, затихает. И вот из темноты пошла то тут то там стрельба.  Вскинув ружье, я сначала поддаюсь общему настрою и напрягая слух пытаясь выделить нужные звуки. Но, наступающая ночь, стремительно топит все во мраке. Лес чернеет. Все сливается. Небо еще ярче от звёзд и молодого месяца.  Такая тяга в глубоких сумерках может и удобна для стрельбы, но искать добычу, без обученной собаки, очень сложно.

Постояв немного в, быстро погружающемся в темень, лесу, уже почти на ощупь  пробираюсь к  Мизее. Она заждалась… Издалека  слышно ее одобрительное похрапывание. За свою выдержку она получает морковку. Такие у нас  правила. И пока она с наслаждением разжевывает сладкий овощ, наполняя  влажный  лесной воздух морковным ароматом, я зачехляю ружье и собрав сумки громозжусь в седло.

Выйдя в поле, лошадь почуяв дорогу к  дому , от нетерпения переходит на рысь.  Я не противлюсь. Хочется по скорее в тепло и уже предвкушаю горячее жаркое.

Подмороженная земля  прочно лежит под копытами, отчего шаг твердый и гулкий. Озябший в лесу, я согреваюсь от конского тепла и удобного аллюра.

————————————————————————————————————————————————————————————————————————————————————————————