ОСЕЧКА, ИЛИ ПАТРОН ПОТЕРЯВШИЙ ДОРОГУ

Охоты, как известно, запоминаются нам не только удачами, но и некоторые неудачные надолго остаются в памяти. Возвращаясь невольно, время от времени, в памяти к произошедшему начинаешь оценивать случившееся совсем иначе. Неожиданный исход событий, казавшийся на тот момент досадным недоразумением, теперь я вспоминаю с лёгкой улыбкой. Сожаление сменилось на благодарность к неведомым силам, так удачно повернувшим события.

Мы охотились под Студенцом, в Тульской области. Время шло к вечеру и зимний день, короткий, невероятно яркий, был на исходе. Солнце клонилось к верхушкам деревьев и дневной свет, ослепительный до слёз от недавно выпавшего снега, потускнел. Зимняя сумеречная серость опускалась на землю.

Последний загон. Нет уже того азарта. И надежда наудачу слишком мала. Зверь унюхал смертельную опасность и, не ленясь, шёл впереди наших планов. Егеря обрезали квартал за кварталом. Находили заходы, но не успевали расставить людей, а кабан и был таков. Уходил ловко и незаметно. Только по взрытому снегу можно было понять, в какой спешке он удирал от преследования. Опытная свинья, судя по отпечаткам копыт пятилетка, или что-то вроде того, похоже, пережила не одну облаву. Оживление в давно опустевшем после лета лесу воспринимала однозначно. Она уловила запах людей, оружия и собак, принесённые легким ветерком. Запахи легко различимые в морозной свежести. С приходом холодов и выпавшим снегом, укрывшим под собой пахучую землю, их вообще стало ощутимо меньше, посторонние резче.

Нам пришлось уговаривать Александра на ещё один, последний загон. Обрезав край леса отделённого глубоким оврагом, они сразу предупредили, что кабана нет, лосей не стрелять. Есть козы, головы три-четыре. Можете стрельнуть зайца, если выскочит, но только в конце.

Загонщики, вымотанные тяжёлой ходьбой по заснеженным тропам и конечно, раздосадованные отсутствием результата, устало улыбаясь, высадились из машины и вошли в лес. Нас провезли вокруг намеченного квартала, и уже не расставляя как раньше, махнули рукой на просеку – дистанция 100 метров.

Нагулявшись на неделю вперёд, я совсем не жаждал крови. К тому же хорошо себе представлял, что будет, если, не дай Бог, кого подстрелят. Одно дело днем за весёлыми тостами неторопливо с чувством и расстановкой заниматься разделкой. Другое, когда наспех, при свете фонарей, лишь бы закончить, попрыгать в машины и домой. Но загонная охота, дело коллективное и капризничать здесь не принято.

Не успели последние номера занять свои места, как послышались голоса загонщиков. Усталые, растерявшие тембры и раздраженные. Не прошло и пяти минут, как справа от меня прогремели, один за другим, три выстрела. Долбил Иван из своей девятимиллиметровой «Сайги». Я вскинул карабин и встал поудобнее, на случай если сосед промажет и цель пойдет на меня. Ждать не пришлось. Крупный самец косули, ошалевший от страха, ломился сквозь кустарник, не замечая ничего на своём пути. Треск стоял невероятный. Забыв про недавние сомнения, я поддался азарту, наскоро прицелился и выстрелил. Но, похоже, окоченелые ветки орешника отрекошетили заряд. Поняв, что впереди таится ещё одна опасность, козёл резко рванул влево. Задние ноги ушли в сторону, проскользнув по мерзлой земле, подняв из снега ворох жёлтых листьев. С трудом удержавшись на передних ногах, он выскочил на поляну. И здесь он оказался ровно передо мной. То ли к ужасу быть подстреленным добавился страх оказаться на земле от собственной неловкости. Может просто выдохся от петляний между свистящих и свирепо жужжащих пуль и стволов деревьев. Или остановился перевести дух и заново оценить обстановку. Он встал и посмотрел на меня. В такие мгновения стрелок не смотрит жертве в глаза. Нас разделяли каких-то метров тридцать. Ни единой веточки или деревца, которые могли бы помешать, выпущенной пуле достичь своей цели. Момент, о котором грезит любой стрелок. Я машинально навел прицел под лопатку и без всяких колебаний надавил на курок. Но вместо привычного выстрела услышал сухой щелчок. Щелчок, который слышал много раз. Контрольный спуск после разрядки карабина. Не до конца осмыслив произошедшее, снова надавил пальцем на курок, но он встал колом. Вот тогда я с удивлением посмотрел на того, кого только что собирался застрелить. Просто убить, или на охотничьем языке – добыть. Но механическая ошибка сильно изменила ход событий и так невзначай сохранила жизнь этому красавцу. Элементарный технический сбой…

Не опуская ствола, всё ещё не понимая, что произошло, я наскоро прокручивал в голове варианты, пытаясь передёрнуть затвор. Но стальной механизм не поддавался и мёртво стоял на месте. Удивлённое животное неподвижно наблюдало за моими действиями. Поняв, что они не представляют собой опасности, не торопилось уходить и с любопытством, а может и с удивлением, наблюдало за мной своими огромными, невероятно выразительными глазами. Устав бороться с механикой я покорился и опустил карабин. И только тогда вскинув копытами мягкий снег, лесная лань в несколько прыжков исчезла в лесной чаще, словно паря над поваленными деревьями.

Наконец-то я совладал с заклинившим затвором и на снег выпрыгнул патрон. На свинцовом наконечнике полуоболочки был глубокий рубец. Удивительным образом пуля не пошла привычным маршрутом в камору, а врезалась мягким свинцом у самого входа. Так что, после первого неудачного выстрела, она самостоятельно решила исход событий.

Искореженный патрон пришлось предъявить егерю, как доказательство собственной невиновности.

— «Надо же, как повезло козлу и не повезло нам, устало заметил Александр. Судьба такая!», — подытожил он. Справедливости ради надо заметить, что Егерь наш на пересчёт знал всю живность в своём хозяйстве и сильно переживал за своих питомцев за жизнью которых следил от рожденья. Но виду не подавал. Возможно, если бы не было такой жизненной необходимости, так и близко бы к лесу никого не подпустил с оружием. Но это была часть его работы. Не могу в этом ручаться, но иногда мне так казалось.

Чтобы не расстраивать ребят мы скинулись, как говорится, на бензин загонщикам и разъехались по домам.

Озадаченный случившимся и дождавшись хороших морозов, я взял несколько пачек разных патрон и, уехав на снегоходе подальше в лес, добросовестно отстрелял все, заодно и проверил верность прицела. Но выстрелы гремели, отстреленные гильзы ровно ложились в снег, а пули кучно дырявили фанерный лист с набитой мишенью! Перекос не повторился… Механизм работал, как хорошие часы. Опасения, к моей большой радости не подтвердились. Разговоры про то, что итальянские карабины не для наших морозных зим не подтвердились. Не происходило ничего подобного и после.

Случай этот показался для меня ещё более странным. Сожаления сменили иные чувства. Огромные глаза, смотревшие на меня без страха и упрёка, запомнились, похоже, надолго. По крайней мере, удачные выстрелы вспоминаются мне реже. Или просто быстро забываются?

Как-то вычищая карманы перед стиркой, жена достала мне патрон с замятой сердцевиной.

-«Тот самый потерявший дорогу?»

-«Тот самый!»

-«Хорошо, что так вышло. Поставь этого умника на полку. Пусть там стоит, как пример для подражания».