САНКЦИИ

Команда наша поредела за последние годы сильно. Если раньше на загонные охоты съезжались колонны машин по десять-двенадцать штук, то в последнее время три-четыре стали нормой. Наверное, так всегда бывает. Уходящее время забирает с собой неслышно то, что посчитает нужным и приходиться привыкать к тому, что есть.

Пришлось мириться с тем, что к нам стали подмешивать незнакомых и мало понятных людей. Никто с этим не спорил. Не всегда это была плохая компания. Но случалось и не очень…

Собравшись на последний загон перед новогодними праздниками, мы приняли в компанию двух ребят. Они были знакомыми егеря, а потому выбирать не приходилось. Приехали на хороших машинах. Улыбчивые и вежливые. Карабинчики — одно загляденье. У одного был Меркель, у другого Блэйзер. Болтовики с продольными затворами. Оружие выглядело так, словно его только сняли с витрины магазина. Заметив любопытные взгляды, парни загордились.

Первый же загон был удачный. Выстрел за выстрелом. Потом тишина вернулась в лес. И на новостной ленте пробежала новость о подранке. Вышедшие на дорогу загонщики рассказали о косулях, которые вывернулись и прошли между ними. О лежке у самой просеки и свиньях, которые встали совсем рядом и оторвавшейся от стада свинье, которую подранили, стоявшие ближе к центру загона. Разрядив стволы, мы побрели к месту, где стреляли, забирая с собой, стоявших на номерах.

Было видно, как кабан шёл, напролом через кустарник, оставляя за собой на снегу красные метки. Его бы оставить в покое и не пришлось бы так далеко идти. Но эти двое, бросились за зверем, который чувствуя за собой погоню, находил в себе силы и искал спасение в лесу. Рана была серьёзной и он, похоже, не очень соображал, что происходит. Теряя последние силы, кабан терялся в пространстве. Вымазав снег вокруг старого дуба, залёг между торчащими из земли толстыми, вздыбленными корнями. Мне стало жаль его. Мучительная смерть животного показалась не заслуженной. Когда мы с егерем подошли, стрелки самодовольно изучали жертву. Виктор снял ушанку и от потной головы повалил пар.

— Простудишься… Витя, — предостерёг его я.

— Мороз не сильный. Не прохватит.

Но видимо сам себя не убедил и шапку накинул, хотя на самое темечко.

— Надо было на месте добить. Он же по низине уходил мимо твоего номера… Чего не стрельнул. Коренастый паренёк, имя которого я не запомнил, виновато улыбнулся.

— Да вроде Серёга его хорошо зацепил… Чего патроны зря тратить?… Они с этими санкциями каждый под «штуку» стоят. Я перед охотой в магазин зашёл, и припух немного. Пачка почти двадцатку стоит.

— Ну, раз патронов жалко, так зарезал бы. Вон у тебя какой кинжал болтается до колен. С таким можно и без ствола зверя добывать, — съязвил егерь. Было видно, как он разозлился на такой правдивый ответ. Развернулся и пошёл обратно. Я тоже решил не задерживаться.

— Нам-то, что делать?- услышали мы в след.

— Чего, чего… Тащите на дорогу свою добычу, — и уже уходя, спросил про верёвку.

— Если тащить не на чем, то подходите к машине. У меня с собой нет… В другой раз или добивайте подранка, или не бегайте за ним по лесу.

Ответ его показался нам настолько уместным, что мы не договариваясь, повернулись и пошли обратно. Мы пошли на просеку к машинам. Витя шел и не стеснялся в выражениях. Он сильно нервничал и не мог скрыть своё состояние. У Вити в начале декабря день рождения жены и она к нему ждёт только один подарок, что бы «золотуля» бросил курить. И « золотуля», не в силах отказать, бросает. Но многолетняя привычка не отпускает так просто и он бесится. Как говорит сам про себя: «Меня колбасит». Правда сил хватает ненадолго и к весне снова начинает покуривать. И так не первый год.

— Патрона ему жалко стало, а мы должны тащить эту тушу на себе по лесу. Какого…. покупал такой карабин, что на патронах экономит. Взял бы себе «Вепря» или с гладким приехал бы. Раньше в загоне никто с нарезным не ходил. А он свою «гаубицу» притащил. Я был в магазине на той неделе. Как стоили, так и стоят. Санкции вспомнил. Мне эти санкции по-барабану. И ребятам скажи, что бы ни дёргались. Нет, ты видел, как свинья мучилась. Всю лужайку вымазала. Об корни тёрлась от боли. В приямок залегла, думала спрятаться.

Виктор не всегда был егерем. Проработав много лет на шахте, ушел на пенсию. Оставив квартиру сыну, который пошёл по его стопам, вернулся с женой в родительский дом, в деревню. Работа помощника егеря подвернулась случайно и сразу полюбилась. Платили копейки, но деревенская жизнь и дни, проводимые в лесу, походили на затянувшийся отпуск. С шахтой уж точно не сравнить. Люди на охоты приезжали разные, но в основном хорошие. Наблюдая, год от года, за зверем и видя эту, закрытую от посторонних глаз, жизнь, он знал на пересчёт всех обитателей своего леса. Наверное поэтому, не показывая это охотникам, тихо переживал за своих питомцев.

— Откуда ты их взял? — решился я прервать монолог егеря.

— Вот уж точно, не взял, а подбросили. Гаишник один попросил. Отказать не смог. Помог он моему родственнику как-то… Нет! Пусть сами тащат, — снова взорвался Витя.

На просеке нас ждали столом накрытом на отброшенном борте пикапа. Кто любил проводить время с комфортом, позаботился о стульях. Пуритане закусывали стоя. То, что, Витька не в духе, поняли все на расстоянии уверенного выстрела. После моих объяснений, желающих лезть через овраг и тащить на себе кабана не нашлось.

Вслед за нами пришёл друг «гаишника». Взял верёвку и вопросительно посмотрел на нас. Вовка Литошко, оказался приветливее остальных.

— Верёвку на морду накиньте, что бы за клыки зацепилась и тащите. Мы на встречу пойдём.

Паренёк ушёл, а мы остались. Через час ребята показались на другой стороне оврага. Сжалившись над бурлаками, мы спустились вниз и дружно затащили кабана наверх.

Было видно, что эти двое переругались по пути, как говорится, «в хлам». Не дождавшись, когда разделают добычу, они прыгнули в свои машины и, рыхля снег, уехали, выкладывая всю свою злобу в ревущие двигатели машин, словно это они сами орали в выхлопные трубы на нас и друг на друга.

Виктор всё бухтел про подорожавшие патроны и санкции, а мы сдирали шкуру с чужой добычи и были в отличном настроении.

Через несколько дней наступал Новый год.

Один, «санкционный», с Божьей помощью уже пережили.