Как то, бросив все дела и прихватив ружьишко, приехал я в Александрово ранней весной, как только сошёл снег. Заехав по дороге к местному егерю, в Замушье, расспросил о дичи и на что открыта охота. Оказалось, что рядом с деревней нашей был старый тетеревиный ток и шалаши выставлены, и другой пернатой много. Нацеленный на утку, передумал и взял бумаги и на эту почти загадочную птицу, о которой больше знал из рассказов охотников и книг.

От сопровождения вежливо отказался, да и сам егерь, уставший от приезжих, на этом сильно не настаивал.Купленный давным-давно дом, на двоих со старым другом, в лесной глуши под Торжком, стал для нас местом, где можно было спрятаться от людей и отдохнуть после утомительной Москвы. Деревушка в пять домов, похожих друг на друга пятистенков, обязательно с сенями, клетями и подклетями, были, по северному, практичными, а внутри однотипными. Различались мелочами. Со ставенками и без. Один побольше, другой поменьше. Голубенький или вовсе не крашенный. К дому прилагался скотный двор, объёдинённый со всем хозяйством общей крышей из обыкновенной дранки, которая нам приезжим, казалась чем-то давно забытым, а для местных, которых представляли Вячеслав и его мать Баба Настя, дешёвым, надёжным и тёплым кровом. Занесло нас сюда случайными ветрами, почти-что мимо проезжали, а понравилось так, что сторговали себе этот срубик  с  просторами полей и хмурыми дремучими лесами в придачу . Так мы стали новосёлами  в пустеющей деревеньке. В те времена ещё пахали поля и сеяли, переменно то-горох, то-пшеницу, то-овёс, а скосив в конце лета, ровно выкладывали круглыми, жёлтыми катушками, солому. И эта деятельность общего благоденствия картины не портила, а наоборот вносила свой неожиданный порядок с долей определённого оптимизма. Неохотно покидая этот дом, мы всегда ждали любой возможности бросить всё и вернуться сюда хоть на несколько деньков, что бы сесть в саду, разложив шезлонги к лесу  залюбоваться пейзажем, переменчивым как морской прибой. Случались и долгие перерывы вынужденные и скучные. Но это были лишь перерывы.

Раньше, из-за страха увязнуть в черной весенней слякоти, мы появлялись здесь позже по просохшим дорогам. В этот раз я понадеялся на полноприводной автомобиль и не прогадал.

Вечер в промерзлом и сыром после зимы доме, прошёл в растопке печи и просушке спального белья. Не успев согреться и заснуть, я проснулся от яркого солнца, светящего в незанавешенное окно. Был восьмой час. Вскочив с мыслью, что проспал, быстро оделся, нацепил патронташ, закинул за спину ружьё и вышел во двор. Мокрая трава, тяжёлая от росы, парила от солнечного тепла. Болотники мои заблестели от воды как новенькие. В разговоре с егерем я не признался, что на эту птицу никогда не охотился, и представление моё о ней книжное. Случайно или нет, но на патронной коробке с дробью №3 красовался чёрный петух с ярко-красным обводом вокруг глаз. «Вот и фотография имеется»,- подшутил я, давно привыкший вести беседы сам с собой.

Примерно в километре от деревни был небольшой островок берёзового леса, оставленный посреди поля. За ним, по описаниям егеря, было токовище. Стараясь не промочить штаны, я пробирался сквозь высокую траву с ружьём за спиной. Отовсюду доносилось нежное, но вместе с тем, очень настойчивое курлыканье. Такого пения я раньше никогда не слышал. Оно шло волнами, то усиливаясь, то затихая со всех сторон. Но больше всего этих звуков было там, куда я направлялся. На самых верхушках берёз я заметил больших черных птиц, ловящих равновесие под порывами ветра, широко размахивая крыльями. Заглянув через бинокль, я узнал птицу на патронной коробке. Обведённых глаз, конечно, не разглядел, но хвосты, закрученные как на лире, были видны за сотни метров. «Вот они голубчики», — только прошептал я себе, как чуть ли не из под ног, из высокой травы, вылетела птица, шумно хлопая крыльями. Я, впопыхах, скинул с плеча ружьё, прицелился, но она протянув над травой, ушла через кусты вдоль ручья и показалась уже у леса. Сделав вдоль поля круг, села на катушке соломы на безопасном расстоянии.

Упустив такой случай, я раздосадовался. Ещё бы. Знал куда шёл… Ружьё на плече… Устроил себе прогулку! Вслед за поднятым из травы, сидевшие на верхушках берёз тетерева, как по команде, сорвались с мест. Попадав вниз, ближе к земле они встали на крыло и также, совершив облёт вдоль поля, видимо осматриваясь, пропали из вида. Первый шанс был безвозвратно упущен!

Войдя в перелесок, я осторожно полез через кусты. Показалось поле и шалашик. Вокруг, так удачно поставленного охотничьего блиндажа, кружили весенние хороводы птиц. Как и было обещано, на расстоянии вполне доступном для верного выстрела, три самца поочерёдно выясняли отношения, угрожающе раскидывая хвосты и издавая трещащие воинственные звуки. Несколько тетёрок крутились рядом. Намного мельче косачей и окраса скромнее, они, то выныривали из травы, то пропадали. Здесь же важно выхаживали птицы с длинными кривыми клювами похожие на гигантских куликов. Как выяснил позже, это были большие кроншнепы. Вели они себя мирно, и брачные игры выражались во взлётах на дрожащих крыльях, кружениях в воздухе над своими избранницами и резкими падениями с переворотами. Звуки они издавали больше похожие на лошадиное ржание, чем на птичий щебет. Не боясь тесноты и неизвестно почему выбрав именно это место, кормились и хохлатые чибисы.

Всё это было замечательно, только в укрытии мне надо было оказаться до рассвета, а не в разгар представления. Пробраться незамеченным к шалашу было невозможно. Я наблюдал за происходящим в бинокль, ругал себя за упущенного тетерева и думал, что можно предпринять, что бы день ни прошёл напрасно.

Пробираясь сквозь кустарник, я собрал кучу голодных клещей, тусивших по мне, как молекулы под микроскопом, деловито и по-хозяйски. Искали куда заползти и затеряться в одеждах, что бы потом спокойно и незаметно, проткнув мою кожу, напиться крови после долгой зимней спячки, и занести в меня какой-нибудь ужасный вирус. Отвратительные создания. В начале весны они особенно активны, а опасны всегда.

Делать было нечего, и я решил поискать удачу, охотясь с подхода. Про такой способ мне было известно, но опять-таки, в теории. По сути, он мне нравилась больше, чем лежать в укрытии с ночи, на холодной земле, в ожидании, когда на выстрел подойдёт птица. Хотя в шалаше я бы уже был с трофеем. Понятно, что не стоит пренебрегать давно проверенными методами.

Солнце было над головой и светило тепло и ярко. От утренней росы не осталось и следа. Вернувшись на другую сторону рощи, я решил спуститься к лесу вдоль ручья, протекавшего на дне неглубокого оврага. Там внизу также шли брачные игры. Теперь мне казалось, я был готов к любой неожиданности. Но ничего неожиданного не происходило. Двигаясь на звуки брачной тетеревиной песни, я просто мечтал услышать тяжёлое хлопанье крыльев. А зазывная песня звучала всё яснее. Былов ней что-то цыганское, таборное. Приблизившись на столько, что стали различимы устрашающие звуки, которыми грозные противники обменивались перед боем, распуская веером хвосты, я сел на землю. Было понятно, что меня ещё не заметили. Полсотни метров, вот, что разделяло нас. Звуки шли из-за зарослей репейника. Сухая трава выдавала мои движения, и я понимал, что двигаться дальше нужно максимально осторожно, рассчитывая каждое движение. Повесив ружьё на шею, я, по-кошачьи, на четвереньках, с перерывами начал пробираться дальше. Всё было настолько близко, что я различал шелест сухих стеблей растений. Дурацкое положение, подумалось мне. И что делать дальше? Стрелять так нельзя, двигаться тоже. Может пальнуть наугад, а потом и прицельно, когда взлетят? Пока я соображал, меня обнаружили. Под уже знакомые тяжёлые удары крыльев я вскочил на ноги и успел сделать два безуспешных выстрела вдогонку. Но, то ли я так мазал, то ли осторожная птица знала, как уйти невредимой, второй шанс пошёл коту под хвост.

Раздосадованный и усталый, я вдруг почувствовал, что ужасно голоден и хочу пить. Далеко виднелись вязы, растущие на краю деревни. От самих домов угадывались только коньки крыш. Не заметив, в азарте я оказался на дальнем краю поля. Этот подход был последним. После выстрелов всё вокруг стихло и затаилось. Так ни с чем я пошёл домой, думая о еде, крепком, сладком чае и завтрашнем дне.

Усталый и испревший на жаре в резиновых сапогах и теплой одежде, я чуть живой добрел до деревни и выйдя на вытоптанную тропинку хотел было разрядить ружьё, как вдруг заметил на старой берёзе у дома, здоровенного тетерева сидящего как на картинке, свесив свой музыкальный хвост. Трудно было поверить, что моё появление никак его не обеспокоило. Птица, увлечённая чем-то своим, спокойно смотрела на поле. Они также неожиданно появляются, как и исчезают, подумалось мне в тот момент.

Я плавно поднял ружьё, прицелился и выстрелил. На этот раз в цель. Несколько чёрных перьев повисли в воздухе, а сам тетерев камнем упал на землю. Не совсем осознавая произошедшее, я буквально подскочил к дереву, и с удивлением, первый раз в жизни, взял в руки трофей необычный и неожиданный.

 

Оксино. 1 апреля 2013 г.