Сидя в своей прокуренной, до тошноты комнатушке, которую кабинетом назвать язык не поворачивался, Сергей Иванович уныло смотрел на телефонный аппарат, словно пытаясь, что- то сказать вдогонку, уже законченному разговору. После звонка начальства из Ярославля настроение, и без того не ахти какое, испортилось окончательно. Поступила команда организовать охоту на глухаря для какого-то приезжего «Очень большого» начальника. Чуть ли не президента, какой страны, сначала умолчали из непонятных соображений, потом всё-таки сказали — чех. Прилетел он по делам, но, впереди были выходные.  Когда ему предложили стрельнуть глухаря на-току, обрадовался возможности и, конечно же, сразу согласился.

Размещать его в Переславле было негде, поэтому договорились привезти его ночью к охотхозяйству, откуда на буханке доставить прямо в лес. И, если с этих вопросов не было, то вопрос с сопровождением в лесу стоял остро. Митрофанов, который хорошо знал токовища, безнадёжно пил вторую неделю и из списка выбыл сразу же. Виктор Иванович уехал в город к детям и на телефонные звонки не отвечал. Мог бы пойти и сам, но только-только ходить начал после вывиха ступни. И тут в голову пришла неожиданная спасительная идея. На прошлой неделе в лесу поймали москвича с глухарём. Да ещё и с ружьём без регистрации. Оформили, как положено, но документы ещё лежали в столе, готовые к отправке. Только сомневался, стоит ли пенсионеру, при том ещё и отставному «чекисту» жизнь портить. Может дать человеку шанс искупить вину перед хозяйством. К тому же и ущерб небольшой. В последние годы глухаря этого стало, как кур на птицеферме. Обрадовавшись своей находчивости Сергей Иванович разом повеселел и, достав из письменного стола ключи, от железного шкафа, отпер его и в частоколе конфискованных ружей, отыскал «курковку» Петра.

Дорога в Релино шла по лесу. Похоже, что за всю зиму грейдер здесь прошёлся пару-тройку раз, и то после февральских метелей. Колёса вездехода, прозванного в народе за простоту формы и содержания — «буханка», вязли в рыхлом снегу, но уже доставали до ещё мерзлой земли и гребли исправно. Лес потихоньку приходил в себя после суровой зимы. Переславль, хоть и не далеко от столицы, но морозы зимой стоят северные. А весна приходит, как обычно. Апрельское солнце потихоньку топит снег и с отступлением холодов ночью уже не морозит. Маленький плюсик, и в лесу пробуждается жизнь с каждым днём всё настойчивее. На болотинах затоковал глухарь, собирая на своё страстное бурчанье толпы невзрачных глухуш, а вместе с ними и любителей охоты «на току». Сам Сергей Иванович, в этой охоте, кроме азарта ничего не видел. Мясо птицы, кормившейся всю зиму не пойми, чем, жёсткое и не вкусное. Вымачиваешь, тушишь, а не прожуёшь. То ли дело осенний, на болотной ягоде вскормленный… Объеденье. Но любителей, хоть отбавляй. В основном стреляют не на еду, а на чучело, чтобы на стену, на память и, конечно же, похвалиться. Как правило охотнику одного раза хватает.

Всю дорогу Сергей подыскивал нужные слова для начала разговора, а когда оказался на дворе петрова дома, то ничего лучше не придумал, чем,- «выручай». И разговор сразу же пошёл в нужном русле. И это простое и нужное слово оказалось к месту, если не сказать, что решающим. Пётр Николаевич не скрывал, ни радости, ни удивления. Во-первых, увидев своё ружьё, догадался что возвращают, во-вторых, если сам «главный» привёз, то подружимся, подумал он.

Елена Николаевна мигом накрыла стол и оказавшись в доме Сергей размяк ещё больше. Простое гостеприимство было приятно нежданному гостю.

— Хочешь, просьба, хочешь задание, по-вашему, и снова Сергей употребил заготовленное словцо,-  но выручай… Едет завтра к нам на глухаря, какой-то  начальник… иностранец… В  общем « Большая птица»,- Чех. Знаю, что ты тока знаешь… Пошёл бы сам, но только ходить начал. Сможешь отвести на ток, где петуха взял?

— За то, что курковочку вернул, хоть к чёрту в жопу отведу.

— Ну, в жопу не надо, а на ток отведи и, главное, верни обратно. И, желательно, что бы с добычей.

Пётр разволновался ещё больше.

— Там токует с десяток, может и больше. Если, как слон ходить не будет, и стрелять умеет, то точно возьмёт.

— Это ты про какой ток говоришь?

— Про тот, что если мимо пожарного пруда влево в лес войти и километра полтора по лесу. Твои же меня там и встретили, — и виновато улыбнувшись, Пётр Николаевич посмотрел на жену, поторапливая с обедом.

— Проведёшь его к месту? — обойдя не нужную тему, спросил Сергей.

— Проведу. Только пусть забродники берёт. Снег таит, вода местами глубоко стоит.

— Это я начальству скажу…. Пусть экипируют, как положено. Их забота…

Дальше разговор продолжился за щами из кислой капусты с белыми грибками и тушёной курицей, которая никак не жевалась, но чувствовался в ней давно забытый деревенский вкус.

Уволившись со службы по возрасту Пётр Николаевич и Елена Николаевна, купили старенький пятистенок в, запрятанной в глухих лесах под Переславлем Залесским, деревеньке. Оставив шумную и душную Москву уединились в звенящей тишиной природе, по-детски наслаждаясь новой жизнью. Петр Николаевич купил у местного фермера, валявшееся без дела под кроватью ружьё. Надыбал у старых друзей патронов и стал потихоньку охотиться. Старая курковка была в отличном состоянии. Стволы чистые, бой был резкий и кучный. Ничего не зная об охоте, сам начал осваивать новое дело и вскоре принёс первого зайца. Пропадая в лесу целыми днями, научился читать следы, понимать повадки зверей и распознавать места обитания. Так разведал он и места глухариных токов. Изучив по книжке способы весенней охоты на эту птицу, с первого же раза принёс домой здоровенного петуха. Такие прибавки к пенсионному рациону Елене Николаевне нравились. Она стала меньше ворчать. И всё бы хорошо, да попался Петя с добычей прямо в руки к Егерям. Никакие уговоры не помогли. Составили протокол, отобрали двустволку и пригрозили уголовным делом. Но, знакомые успокоили, что никто его не посадит. Так, пугают. Но «административку» выпишут и от штрафа не отделаться. Про ружьё можно забыть. Не вернут. Но всё обернулось иначе.

Сопровождающего эскорта не было, но было сопровождение.  Машина «гаишников» с мигалкой и губернаторский мерседес с охранником и одним пассажиром на заднем сидении.

Когда задняя дверь открылась, из неё вылез метра под два человек.

«Крупный, — подумал Пётр, — Такой  всю птицу распугает».

Одет он был по сезону и по случаю. Поздоровавшись со всеми за руку, без лишних слов присел на сиденье и сбросив ботинки, влез в болотные сапоги. Судя по всему, только из магазина.

— Я готов. Сказал он, почти без акцента, но угадывался чужой.

Скрипнув тяжёлой дверью УАЗа, Сергей Иванович, пригласил гостя в машину, которую перед приездом заметно прибрал. Дальше поехали одни. Асфальт закончился сразу же за Соломидино и, лесная дорога, ещё больше протаявшая за пару дней обнажила глубокие колеи. Пассажир вцепившись двумя руками за ручку вваренную напротив пассажирского сидения, с детским восторгом радовался каждой ухабе.

Машину остановили у дома Петра.  Когда высадились, Пётр Николаевич уже ждал у калитки. Тусклая лампочка над крыльцом едва освещала дорожку к дому. В очередной раз, расставаясь с двустволкой, вручил её гостю с большой неохотой, но зарядить пообещал на месте. Тот бережно взял в руки, как ему показалось, антиквар и понёс его с особой осторожностью стараясь не цеплять за ветви. Знакомая тропинка неразличимая для чужого, виляла среди деревьев и Петр Николаевич, словно испытывал вверенного ему человека. Но тот уверенно повторял движения, уклоняясь от веток и шёл, не сбиваясь с курса. Поняв, что за спиной не случайный человек, а охотник со стажем, проводник успокоился и сменил темп. Пройдя через густые заросли стоявшего стеной кустарника, они оказались на краю болотины. Дав знак рукой, что пришли на место, Пётр Николаевич указал на поваленную берёзу и предложил присесть. А, заодно, приложив указательный палец, ко рту дал команду соблюдать тишину. Из темноты, доносилось пение токующего самца. Пением оно называлось условно. Сменялось оно звонкими щелчками, далеко разлетавшимися по лесу.

— Слышишь, цоканье? — спросил он шёпотом, гостя. Тот мотнул головой. — Замри и не шевелись.

— А сейчас слышишь, как бурчит? …. Можешь не спеша искать его по звуку, но как только замолкнет, замри, хоть на одной ноге. Чуть шелохнёшься и охоте конец. Считай, что зря приезжал.

Закончив, короткий инструктаж, Пётр взял ружьё, и тихонько заломив, вставил в патронники два заготовленных патрона. Хотел было объяснить, как взводить курки, но Чех показал, что знает. Он уважительно взял в руки оружие, пару раз вскинул, примеряясь к прикладу и удовлетворённо повесил на плечо.

— Я готов.

— Ну, раз готов, то тебе туда. Токует метрах в двухстах. Если подберёшься, то найдёшь его на верхушке сосны. Но там будет две. Стоят рядом в один рост. В любом случае, птицу хорошо видно. Ружьё с плеча сними и курки взведи здесь же, там не получиться. Стрелять не торопись, подойди как можно ближе, но на голые места не выходи. Там мелколесье хорошее.

Когда иностранец неслышно растворился в темноте, Пётр Николаевич отметил, что инструкции он усвоил. Двигался правильно и даже излишне осторожничал, но в ритм пения и пауз попал сразу. Найдя в темноте толстый ствол давно знакомой поваленной берёзы, он присел на него и, достав из грудного кармана, припрятанную от жены, жестяную фляжку, глотнул «кизлярки» отметив возвращение ружья. Настроение было праздничное. На этом дереве встретил он не один рассвет, выслушивая ночную жизнь токовища. Прослужив в «девятке» всю свою жизнь, он умел терпеливо ждать и подмечать всё происходящее вокруг.

Не чувствуя опасности, птица оглашала лес свои пением, а значит Чех шёл правильно, и себя не выдавал. По всем расчётам 25-30 минут и должен прозвучать выстрел. Если, конечно, дело дойдёт до выстрела. К этому времени и темень начнёт отступать, что сильно облегчит обратную дорогу. Хоть Пётр и сам был не маленького роста, но приезжий был выше на пол головы. В темноте чувствовал себя  уверенно. Удивительно, что в незнакомом лесу , он шёл тихо. Хотя токующий глухарь и на самом деле глух, исполняя свою весеннюю арию. Главное не оступиться, когда замолкает.

Только открутил Пётр крышечку, приготовившись глотнуть согревающего, как выстрел взорвал тишину леса и было слышно, как с тока, тяжело работая крыльями, ушла вся перепуганная птица.

— Ну вот и «финита», подумал про себя проводник и с удовольствием сделал полный глоток. По шумному плеску воды и треску веток было понятно, что охотник спешил к выходу. Понятно такая бодрость означала хорошее настроение и наличие добычи. Когда силуэт стал различаться на фоне кустарника, стало видно, что в руке он несёт хорошего петуха. Запыхавшись от быстрого шага в темноте, то и дело проваливаясь, то в талый снег, то в лужи, чех перевёл дыхание и в большом возбуждении долго тряс руку Петра.

Обратная дорога показалась короче. Оказавшись на  месте, где оставили машину, охотники с облегчением сели на лавку, сколоченную хозяином дома у ворот, для посиделок. Было серое весеннее утро. Скорее прохладное, чем холодное. Морозы давно отступали и на смену им шли волны долгожданного тепла. Глухарь, лежал перед добытчиком еле умещаясь на маленьком столике. Дробь не сильно побила перо и потому лежал он почти без потерь своей природной красоты. Гость сходил в машину за сумкой и вернувшись предложил отпраздновать удачную охоту. Переложив птицу на остатки снега, он выставил на стол бутылку виски и нарезанные кусочки колбасы и ветчины. Ароматный запах пробудил аппетит. Разлив в походные рюмки выпивку он произнес короткий тост за удачную охоту. Потом выпили, за то чтобы не была последней, потом за дружбу и просто так. Когда в серебряные рюмочки пролились остатки угощенья, чех достал из сумки ещё одну, задумался над последним тостом и спросил Петра Николаевича.

— Пётр… А вы Праге были когда-нибудь?

— Петр Николаевич поставил рюмку на стол, и после небольшой паузы, посмотрев в глаза собеседнику, ответил: — Был, и, помолчав немного добавил, В 68-м… на танке.

Сергей Иванович, почти проглотил заготовленный лучок, но он застрял, где-то на пол пути. Стараясь не выдавать себя, и, не закашляться, он отключил дыхание.

А Чех вдруг рассмеялся, да так громко и заразительно, что вся компания залилась таким же громким смехом сотрясая тишину ещё спавшей деревни, что с соседнего участка прибежала Люська, почувствовавшая, как бездомная собачонка, чувствует еду, так и она, любительница выпить,  халявную выпивку. Её приход никого не удивил и даже добавил веселья. Чех, добродушно извлёк из нарядного кофра дополнительную рюмку и наполнил её до краёв.

— Подари мне ружьё на память, Пётр.  Сделаю чучело и повешу их рядом на стену.,- вдруг спросил Чех. Пётр Николаевич опешил, от такой просьбы. И, даже готов был возмутиться, отставив в сторону рюмку.

Сергей зашептал Петру:

— Отдай, я тебе лучше подберу. Чего тебе эта курковка, я тебе ИЖа хорошего подгоню, официально. С документами.

— Нет,-  резко возразил Пётр, не успевший нарадоваться возвращению.

— Я пришлю тебе свой подарок. Хорошее чешское ружьё. Когда ещё раз приеду, отведёшь на ток?

Пётр совсем растерялся от событий последних суток. Ружьё, то отобрали, то вернули. То снова просят отдать, но в подарок. И столько обещаний и предложений. Разлив остатки по рюмкам и не забыв про Люську,  мотнул головой и  произнёс короткий, но очень уместный тост: «За дружбу» и выдохнув согласился:

– Забирай, пусть висят рядом!

Довольный таким окончанием Сергей заторопил Чеха.

— Пора. Там ребята заждались, Вам ещё ехать и ехать…

И бережно уложив добычу на сиденье, и вручив подарок в руки гостя, запрыгнул на водительское сиденье и завёл свой вонючий транспорт.

Через день на обеденном столе Петра Николаевича лежал штучный «ижак». Елена Николаевна, чувствуя радость мужа, суетилась на кухне, а новые друзья громко смеясь вспоминали про танк в 68-м.

Чех слова не сдержал, но, зная цену обещаниям начальства, Пётр особо и не рассчитывал на такие щедрости. Вот  новое  ружьё,  подаренное Сергеем хорошо легло в руку и полюбилось больше прежнего. Вместе с ружьём получил Пётр и приглашение на егерскую работу. Вот уж верно шутят, что все егеря,- бывшие браконьеры.

8. 08. 2015 д. Оксино