МАДАМ ПЕШКОВА

Долгое ожидание открытия охот, как чувство проголодавшегося перед обедом. Хочется всего и побольше. Так было и в этот раз.  Дни, как странички с отрывного календаря летели на пол, а долгожданный день, хоть и приближался, но очень медленно. К томительному ожиданию добавились новые правила охот, вступившие в силу с этого года.

Пришлось внимательно изучать, чтобы не испортить себе начало сезона. В этих правилах появилась некая, на первый взгляд, странность. Звучала она непривычно, а для некоторых, даже смешно. По новым правилам владельцам подсадных уток, как и владельцам легавых, срок охоты увеличивался значительно. Но было обязательное условие, — подсадная должна быть прономерована и вписана в охотничий билет. Задокументирована по всем правилам. На лапке обязательное кольцо, застёгнутое намертво. Мой давнишний приятель, всегда скрупулёзно изучающий все публикуемые новости, подробно разъяснил мне особенности этих изменений.

Таким образом с абы какой уткой на болоте сидеть было нельзя. На кольце должен был быть номер, который вписывался в охотничий билет. До прилетевшей неизвестно откуда страшной эпидемии, сковавшей обычную и привычную жизнь, мы оставив хозяйство, находили возможность для коротких путешествий. Они всегда были тематическими. Охотничья выставка или сыродельни в Европе. Последний год оказался насыщенным. Начался с Сицилии. Долго переписываясь с сицилийскими сыроделами, Катя получила приглашение от трёх владельцев сыроварен. Следом была скучная Швеция с такой же скучной охотничьей выставкой. Чтобы разогнать шведскую тоску мы поискали ещё, что-то. И на удачу, нашли утиную ярмарку, которая, как оказалось, ежегодно проводится на берегу Ла Манш в маленьком французском городке Кайе Сен Мер.

То, что мы увидели поразило и восхитило нас с первых минут пребывания. Ярмарка собирала большое число охотников по водоплавающим. Сначала нас удивило,- почему в сентябре? Но ответ был прост,- французы даже осенью охотятся с подсадными, дабы не стрелять самок. Со всех концов сюда съехались охотники. Иногда целыми семьями. Мы впервые увидели, что такое утиные заводчики. На большой территории стоял настоящий утиный и гусиный гвалт. Он не утихал ни на минуту. Просто волнами перетекал из конца в конец. Сидящие в вольерах птицы вели себя беспокойно. Им было непривычно и не по душе такое скопление людей, которые так бесцеремонно запускали руки в клетки выхватив заинтересовавший экземпляр, оценивающе слушали, как она будет голосить. За понравившуюся торговались, или расплатившись, довольно шли в местный ресторан, который гудел от возбуждённых посетителей, праздновать приобретение.

Как нам стало понятно, что, среди прочих, были заводчики известные и авторитетные. Цены колебались от тридцати до шестидесяти евро за голову. После обеда, который для любого француза был неоспоримо святым делом, в центре ярмарки народ стал стекаться к навесу с невысоким подиумом. Заработали микрофоны и началось… К утиным крикам добавились усиленные через большие колонки. Подойдя ближе, мы увидели очередное представление. Ведущий приглашал на сцену кого-то из толпы и, счастливо улыбаясь, на сцене появлялся человек с уткой в руках. Его имя и название питомника торжественно оглашалось, после чего приглашённый подносил свою питомицу к включённому микрофону, и та открывала клюв. Её непрерывные крики заглушали ярморочные голоса, а пузатый француз, как видно судья, включал секундомер. Всё стало ясней ясного. Чем дольше она будет кричать, тем больше шансов на победу у владельца. Каждый выход сопровождался аплодисментами, а по завершению зрители восторженно выкрикивали что-то и снова аплодировали.

Всех перекричала утка, хозяйка которой была немолодая женщина. Она снисходительно заулыбалась, когда её утка раскрыла во всю ширь свой клюв. Её крики длились так долго, что судья поняв, что на сцене победительница, добродушно обнял заводчицу за плечи, что-то шепнув ей на ухо, остановил выступление. Та убрала певунью от микрофона, но певица не унималась. Женщина была признана несомненной победительницей.

 С новыми правилами охот и наши заводчики, внезапно обрели заслуженную популярность. Оказалось, что такие тематические ярмарки-выставки давно проводятся и в России. К примеру, в Тульской области. Просто не интересовался, потому и не знал. Такая внезапная востребованность создала небольшой дефицит. Птица пошла нарасхват. Чем ближе было открытие весенней охоты, тем меньше становилось предложений. Охотники запаниковали.

Подсказку на то, где я могу найти подсадную, прислал мне приятель, который так легко с подвиг на такую покупку. Оказалось, что человек, занимающийся разведение уток находился совсем рядом.  

Жил он в деревне Пешково. Недалеко от Чехова. В пятнадцати минутах езды.  Виктор Иванович был известный в этом деле человек. Созвонившись, договорились о встрече.  Пригодилась корзина, которая осталась у меня от давнишней охоты в Спас Клепиках. Пролежав в сарае несколько лет, вдруг нашла себе применение. Поохотившись тогда на лесных озёрах, я почему-то охотой этой не проникся. Видимо по той причине, что она слишком хлопотная. Шатурские осенние охоты и без того добычливые. Да и после того, как я двух подсадных уток выпустил на свой двор, нашёлся и селезень, который без лишних ухаживаний принялся топтать новых подруг. Да так усердно, что, через некоторое время наш участок переполнился вечно голодной сворой утят численностью в семнадцать штук. Поняв из каких щедрых рук сыпется манна небесная, они едва нас завидев, или услышав, неслись на перегонки и принимались щекотать своими клювиками босые ноги, стараясь отщипнуть от них хоть что-то съедобное. Эти прожорливые птицы настолько нас утомили, что осенью, отловив несколько штук на обеденный стол, оставили их в покое, а они, переставшие получать корм и почуяв неладное, встали на крыло и улетели на вольные хлеба. Несколько раз возвращались на двор, покружив над домами, но близко подойти не давали. Доверие восстановить не удалось. После такого опыта решили закончить эту забаву. Однако спустя несколько лет, вновь загорелся, вспомнив Спас-Клепики.

Виктор Иванович оказался словоохотливым. Он похвалился призом «Серебряная Утка», полученным на Шатурской выставке. Показал Диплом. После вступительного слова начал показывать птицу, которую приготовил для нас. Самая первая оказалась самой голосистой и шустрой. Остальные не очень-то хотели распеваться перед нами. Так, за пол часа мы стали обладателями подсадной. Цена была европейская 5000 рублей, что в переводе, почти 55 евро. Торговаться он не захотел, заявив, что у него их десятками берут. Подстёгнутые общей паникой наступающего дефицита, мы раскошелились. 

 Заехав в Чеховское хозяйство, чтобы оплатить взносы, я поинтересовался о постановке на учёт своей новой подруги.  Оказалось, что к таким действиям сотрудники были подготовлены. Бланк и образец заполнения были в наличии. Всё, как и собаки. Год рождения и кличка. Поскольку была она родом из Пешково, долго голову ломать не пришлось. «Пешкова». За её степенность добавил уважительное «Мадам». После недолгих бюрократических действий в моём охотничьем билете появилась ещё одна запись.

На следующий день, получив лицензию на охоту мы с женой отправились на окские весенние разливы.

Ветер и солнце, выглянувшее после дождливой недели, подсушили разъезженную до непроходимости дорогу, ведущую к реке. Это позволило нам подобраться к воде поближе, чтобы не тащить на себе кучу вещей, которыми невольно обзаводишься для собственного удобства. Скрадок, сидушки, оружие и, конечно же корзинку с Мадам Пешковой, на которую возлагались все надежды.

Выпущенная на воду, она несказанно обрадовалась. После хоздвора в соседстве с курами, крикливыми цесарками и индюками, которых она сразу же предпочла остальным. Ей нравилось прогуливаться в компании с Вильсоном. Нашим главным индюком-производителем.

Водная стихия пробудила в ней неожиданную бодрость духа. Оглядевшись вокруг, она заработала, добавив к тихому плеску мутных весенних вод свои страстные призывы. Прерываясь на купание и перукусы, она, забывала о поводке, который, так не приятно удерживал её на одном месте. Пешкова ныряла, оставляя на поверхности воды свой хвост, взмывала вверх, словно желая взлететь, то начинала сосредоточенно крякать. Крякала и прислушивалась, а вместе с ней и мы, забыв обо всём, включились в её увлекательные «зазывалки», зарядившись и притаившись. Когда она замолкала, мы трубили в манки, подражая её призывам. В соседней заводи появились два замечательных селезня. Только они, словно не замечали нашей Пешковой, что было странновато. Для выстрела было далековато, и мы замерли в ожидании. Но, они никак не хотели обольщаться на её зазывные кряканья. Разгадка такого поведения появилась скоро. Из ивняка выплыла утка. Мельком бросив взгляд на нашу певунью она поплыла прочь. Селезни послушно заторопились за ней.

Солнце провалилось за холмы на противоположном берегу, а мы, как проигравшие «напёрсточнику» на базаре всю зарплату, в недоумении продолжали всматриваться в теряющий очертания ивняк, когда наше недоумение освежил громкий всплеск от севшего на воду селезня. Он приводнился с таким всплеском, будто камнем упал с неба. Как завсегдатай на вечеринке, без лишних пауз и заигрываний, поплыл к нашей мадам. Катя успела шепнуть, чуть слышно,- пусть поиграются, но я, понимая, что темень опускается слишком быстро, и через несколько минут уже не смогу отличить Пешкову от пришельца, выстрелил. Потому, как было бы слишком позорно, на первой же охоте подстрелить свою же подсадную за пять тысяч рублей.

 Мадам Пешкова не поняла коварства своих хозяев и, на сколько ей позволил поводок, вышла на берег и на воду больше не пошла.

Доставать трофей из быстрых вод Оки было не просто, но при помощи наскоро придуманных приспособлений справились. Дорога домой была полна эмоциональных воспоминаний, Пешкова утомлённая таким долгим и странным днём, тихо спала в своей перевозке.

Начало было положено. В свободные от дел вечера, мы грузились в машину и, посадив нашу Мадам в корзину, ехали на реку.  Долгий охотничий месяц только начался. Наши нечастые, из-за дождливой погоды поездки продолжились. Иногда с нами за компанию выезжал и наш приятель, который заразил нас этой идеей. Его экипировка была на высоте. Маленькая лодка позволяла стрелять на большие расстояния. Потому его охота была добычливой. Но мы увидели продолжение нашей истории в другом. Заметив, что наша красотка стала нести яйца, решили обрадовать её селезнем, которого вскоре купили у того же Виктора Ивановича. Их симпатии были не скрываемы. Словно разлучённые влюблённые, они воссоединились и были тому рады. Вскоре Мадам стала отлучаться. Было понятно, что она нашла себе укромное местечко в тайне от своего возлюбленного, но открывать его ни за что не хотела. Появляясь на кормёжки, она за что-то его отчитывала. Он, послушный и во всём согласный следовал везде за ней отвечая своими короткими селезнёвыми «Да». Каким-то неизвестным для нас способом, она умудрялась, усыпив его бдительность, незаметно исчезать. Было досадно смотреть на его отчаянные попытки дозваться своей единственной, но она снова появлялась. Так же неожиданно и, неизменно недовольно. Мы то прекрасно понимали, что как-то утром, оказавшись в саду, встретим ватагу жёлтых, голодных комочков, семенящих за мамкой утят, которых она обязательно приведёт к нашему крыльцу на первую кормёжку.